Братья Гримм

БРАТЬЯ ГРИММ — ДРУЖБА КОШКИ И МЫШКИ: СКАЗКА
Кошка познакомилась с мышкой и столько пела ей про свою великую любовь и дружбу, что мышка наконец согласилась поселиться с нею в одном доме и завести общее хозяйство. «Да, вот к зиме нужно бы нам наготовить припасов, а не то голодать придется, — сказала кошка. — Ты, мышка, не можешь ведь всюду ходить. Того гляди, кончишь тем, что в мышеловку угодишь».
Добрый совет был принят и про запас куплен горшочек жиру. Но не знали они, куда его поставить, пока наконец после долгих рассуждений кошка не сказала: «Я не знаю места для хранения лучше кирхи: оттуда никто не отважится украсть что бы то ни было; мы поставим горшочек под алтарем и примемся за него не прежде, чем нам действительно понадобится».
Итак, горшочек поставили на хранение в верном месте; но немного времени прошло, как захотелось кошке отведать жирку, и говорит она мышке: «Вот что я собиралась тебе сказать, мышка: звана я к сестре двоюродной на крестины; она родила сынка, белого с темными пятнами — так я кумой буду. Ты пусти меня сегодня в гости, а уж домашним хозяйством одна позаймись». — «Да, да, — отвечала мышь, — ступай себе с Богом; а если что вкусное скушать доведется, вспомни обо мне: я и сама бы не прочь выпить капельку сладкого красного крестинного винца».
Все это были выдумки: у кошки не было никакой двоюродной сестры, и никто не звал ее на крестины. Пошла она прямехонько в кирху, пробралась к горшочку с жиром, стала лизать и слизала сверху жирную плёночку. Потом прогулялась по городским крышам, осмотрелась кругом, а затем растянулась на солнышке, облизываясь каждый раз, когда вспоминала о горшочке с жиром.
Только ввечеру вернулась она домой. «Ну, вот ты и вернулась, — сказала мышь, — верно, весело денек провела». — «Да, недурно», — отвечала кошка. «А как звали новорожденного?» — «Початочек», — коротко отвечала кошка. «Початочек?! — воскликнула мышь. — Вот так удивительно странное имя! Или оно принято в вашем семействе?» — «Да о чем тут рассуждать? — сказала кошка. — Оно не хуже, чем Крошкокрад, как зовут твоих крестников».
Немного спустя опять одолело кошку желание полакомиться. Она сказала мышке: «Ты должна оказать мне услугу и еще раз одна позаботиться о хозяйстве: я вторично приглашена на крестины и не могу отказать, так как у новорожденного отметина есть: белое кольцо вокруг шеи».
Добрая мышь согласилась, а кошка позади городской стены проскользнула в кирху и съела с полгоршочка жиру. «Вот уж именно ничто так не вкусно, как то, что сама в свое удовольствие покушаешь», — сказала она, очень довольная своим поступком.
Когда она вернулась домой, мышь опять ее спрашивает: «Ну, а как этого детеныша нарекли?» — «Середочкой», — отвечала кошка. «Середочкой?! Да что ты рассказываешь?! Такого имени я отродясь не слыхивала и бьюсь об заклад, что его и в святцах-то нет!»
А у кошки скоро опять слюнки потекли, полакомиться захотелось. «Бог любит троицу! — сказала она мышке. — Опять мне кумой быть приходится. Детеныш весь черный как смоль и только одни лапки у него беленькие, а на всем туловище ни одного белого волоска не найдется. Это случается в два года раз: ты бы отпустила меня туда». — «Початочек, Середочка… — отвечала мышь. — Это такие имена странные, что меня раздумье берет». — «Ты все торчишь дома в своем темно-сером байковом халате и со своей длинной косицей, — сказала кошка, — и причудничаешь: вот что значит днем не выходить из дому».
Мышка во время отсутствия кошки убрала все комнатки и весь дом привела в порядок, а кошка-лакомка дочиста вылизала весь горшочек жиру.»Только тогда на душе и спокойно, когда все съешь», — сказала она себе и лишь позднею ночью вернулась домой, сытая-пресытая.
Мышка сейчас же спросила, какое имя дали третьему детенышу. «Оно тебе, верно, тоже не понравится, — отвечала кошка, — малютку назвали Последышек». — «Последышек! — воскликнула мышь. — Это самое подозрительное имя. Я его что-то до сих пор не встречала. Последышек! Что бы это значило?» Она покачала головой, свернулась калачиком и легла спать.
С той поры никто уже кошку больше не звал на крестины, а когда подошла зима и около дома нельзя было найти ничего съестного, мышка вспомнила о своем запасе и сказала: «Пойдем, кисонька, проберемся к припасенному нами горшочку с жиром, то-то вкусно покушаем». — «О, да, — отвечала кошка, — вкусно будет! Так же вкусно, как если бы ты свой тонкий язычок в окошко высунула».
Они отправились, а когда дошли до цели, то нашли горшочек, хотя и на своем месте, но совсем пустым. «Ах, — сказала мышь, — теперь я вижу, что случилось: теперь мне ясно, какой ты мне истинный друг! Ты все пожрала, когда на крестины ходила: сперва почала, потом до середочки добралась, затем…» — «Замолчишь ли ты?! — вскричала кошка. — Еще одно слово — и я тебя съем!»
У бедной мышки уже на языке вертелось: «Последышек!» — и едва сорвалось у нее это слово, как одним прыжком подскочила к ней кошка, схватила ее и… проглотила.
Вот так-то! Чего только на свете не бывает!..

БРАТЬЯ ГРИММ — КОШКА И МЫШКА ВДВОЕМ: СКАЗКА
Познакомилась раз кошка с мышью и столько наговорила ей про свою большую любовь и дружбу, что мышь согласилась наконец жить с ней в одном доме и вести сообща хозяйство.
— Надо будет на зиму сделать запасы, а не то придется нам с тобой голодать, — сказала кошка, — но тебе-то ведь, мышка, всюду ходить нельзя, а то, чего доброго, попадешься в ловушку.
Так они и порешили и купили себе про запас горшочек жиру. Но они не знали, где его спрятать, и вот после долгих раздумий кошка и говорит:
— Лучшего места, нежели в церкви, я и не знаю. Уж оттуда никто его утащить не посмеет. Давай поставим горшочек под алтарем и не будем его трогать до той поры, пока он нам не понадобится.
И вот спрятали они горшочек в надежном месте. Но прошло ни много ни мало времени, как захотелось вдруг кошке жиром полакомиться,— и говорит она мышке:
— Знаешь что, мышка, зовет меня тетка на крестины: родила она сыночка, беленького с рыжими пятнышками; так вот, буду я у нее кумой. Я пойду, а ты уж сама за хозяйством присмотри.
— Ладно, — говорит мышь, — ступай себе с богом, а ежели будет что вкусное, ты и обо мне не забудь, — я бы тоже не прочь немножко сладенького красного винца хлебнуть.
Но все, что рассказала кошка, была неправда, — никакой тетки у нее не было, и никто не звал ее на крестины. А пошла она прямо в церковь, подобралась к горшочку с жиром, начала лизать, — и слизала всю верхушку. Потом прогулялась по городским крышам, огляделась, легла на солнышке и стала облизывать себе усы, вспоминая о горшочке с жиром. И только под вечер воротилась она домой.
— Ну, вот наконец ты и вернулась, — сказала мышка, — небось день свой провела весело?
— Да, неплохо, — ответила кошка.
— А как же назвали ребеночка? — спросила мышка.
— Початочком, — холодно ответила кошка.
— Початочком? — воскликнула мышка. — Что это за странное и редкое имя, разве оно принято в вашем семействе?
— Да что о том говорить, — сказала кошка, — пожалуй, оно не хуже, чем какой-нибудь Воришка Хлебных Крошек, как твоих крестников называют.
Захотелось вскоре кошке опять полакомиться. И говорит она мышке:
— Сделай мне одолжение, побудь еще. разок дома да присмотри сама за хозяйством, меня опять зовут на крестины; отказаться мне никак невозможно, ведь у ребеночка белый воротничок вокруг шейки.
Добрая мышка согласилась. А кошка пробралась вдоль городской стены в церковь да и выела половину горшочка жира. «Нет ничего вкусней, — подумала она, — когда что-нибудь поешь одна», и осталась такой работой вполне довольна.
Воротилась она домой, а мышка ее и спрашивает:
— Ну, как же назвали ребеночка?
— Серединкою, — ответила кошка.
— Серединкою? Да что ты! Я такого имени отродясь не слыхала, бьюсь об заклад, что его и в календаре-то нет.
Стала кошка вскоре вспоминать о лакомстве и облизываться.
— Ведь хорошее-то случается всегда трижды, — говорит она мышке, — приходится мне опять кумой быть. Ребеночек-то родился весь черненький, одни только лапки беленькие, и ни единого белого пятнышка, а случается это в несколько лет раз, — отпусти уж меня на крестины.
— Початочек! Серединка! — ответила мышка. — Какие, однако ж, странные имена, есть над чем призадуматься.
— Да ты вот все дома сидишь в своем темно-сером фризовом кафтане с длинной косичкой, — сказала кошка, — да только ворчишь; а все оттого, что днем из дому не выходишь.
Когда кошка ушла, мышка убрала в доме и навела в хозяйстве всюду порядок, а кошка-лакомка тем временем слизала весь жир в горшочке дочиста. «Когда все поешь, только тогда и успокоишься», — сказала она про себя и лишь к ночи вернулась домой, сытая и жирная. А мышка тотчас ее и спрашивает:
— А какое ж имя дали третьему ребеночку?
— Оно тебе, пожалуй, тоже не понравится, — ответила кошка, — назвали его Поскребышком.
— Поскребышек! — воскликнула мышка. — Да-а! Над таким именем призадумаешься: я пока не видала, чтобы такое имя было где напечатано. Поскребышек! А что же оно должно значить? — Покачала она головой, свернулась в клубочек и легла спать.
И с той поры никто не звал кошку на крестины. А подошла зима, нечем было уже на дворе поживиться, — тут и вспомнила мышка про свои запасы и говорит:
— Кошка, давай-ка наведаемся к нашему горшочку с жиром, ведь мы его приберегли, теперь нам есть чем полакомиться.
— Что ж, — говорит кошка, — это будет, пожалуй, так же вкусно, как полизать язычком воздух.
Пустились они в путь-дорогу. Приходят, — стоит горшочек на том самом месте, да только пустой.
— Ох, — говорит мышка, — теперь-то я вижу, что случилось, теперь мне ясно, какой ты мне верный друг! Ты все сама поела, когда на крестины ходила; сначала початочек, потом серединку, а затем…
— Да замолчи ты! — крикнула кошка. — Еще одно слово, и я тебя съем.
«Поскребышек», — вертелось на языке у бедной мышки; и только сорвалось это слово у ней с языка, прыгнула кошка, схватила ее и съела.
Вот видишь, как бывает оно на свете.

БРАТЬЯ ГРИММ — О МЫШКЕ, ПТИЧКЕ И КОЛБАСКЕ: СКАЗКА
Однажды мышка, птичка да колбаска порешили жить вместе. Стали они вести общее хозяйство и долго жили ладно и богато, в мире и согласии, и хозяйство их все росло и росло.
Работа у птички была такая — летать каждый день в лес за дровами. А мышка должна была воду носить, огонь разводить и стол накрывать, а колбаска оставалась стряпать.
Но кому и так хорошо живется, тому еще большего хочется! Вот случилось птичке повстречаться в лесу с другой птицей, и рассказала она ей про свое хорошее житье-бытье и стала им похваляться. А та, другая птица, стала ее бранить и говорить, что работает-де птичка слишком много, а получает мало; а те двое, что остаются дома, живут, мол, куда лучше. Вот хотя бы взять, например, мышку: разведет она огонь, принесет воду и идет себе отдыхать в свою каморку, пока не позовут ее на стол накрывать. А колбаска, та всё у горшков торчит да присматривает, чтобы пища варилась как следует, а как придет время обедать, то стоит ей раза четыре повертеться в каше или в овощах, а они уже и жирны, и посолены, и к столу готовы.
Вот прилетела птичка домой, сбросила свою ношу, и сели они за стол, а после обеда как залегли, да так и проспали до самого утра, — вот уж жизнь-то была, что и говорить, расчудесная!
Но птичку раззадорили, и не захотелось ей на другой день лететь в лес. Она объявила, что слишком долго была у них служанкой и оставалась в дурах и что им следует поменяться работой и попробовать жить по-другому.
И как ни просили ее мышка и колбаска, но птичка, однако, на своем настояла. Пришлось им согласиться; кинули жребий — и выпало колбаске дрова таскать, мышке стряпухою быть, а птичка должна была воду носить.
Но что же случилось потом? Отправилась колбаска за дровами, птичка развела огонь, мышка поставила горшок в печь, и стали они ждать, пока колбаска домой вернется и притащит запас дров. А ее все нету и нету, почуяли они недоброе, и полетела птичка ей навстречу. Увидела она неподалеку на дороге собаку, которая, напав на бедную колбаску, схватила ее и растерзала. Стала птичка обвинять собаку в грабеже и убийстве, но слова помогали мало. Собака ссылалась на то, что нашла, мол, будто у колбаски подмётные письма и потому решила ее казнить.
Грустно стало птичке, она взвалила на себя дрова, полетела домой и рассказала обо всем, что слыхала и видала. Очень они опечалились с мышкой, но решили, что лучше всего им оставаться вместе.
Пришлось птичке накрывать стол, а мышка стала обед готовить. И вот решила она последовать примеру колбаски и прыгнуть в горшок с овощами, повертеться в нем, поболтаться, чтобы было наваристей. Но едва залезла она в горшок, как обварилась, да так сильно, что у нее вылезла шерсть, слезла кожа, тут ей и конец настал.
Пришла птичка обед к столу подавать, глядь — нету стряпухи. Птичка в смущении побросала дрова, стала звать ее и кричать, но стряпухи своей она так и не нашла. И попал по неосторожности огонь на дрова; они загорелись, и начался пожар. Бросилась птичка второпях за водой, да упустила ведро в колодец, и сама за ним тоже в колодец упала, и не могла она спастись оттуда, — так и утонула.
  • Альбом пуст. Загрузите фотографии!

Новый сайт

Добро пожаловать в новую версию моей фото-галереи

 

Старая версия доступна тут